Кажется, все, кто дискутирует с английским актером Клайвом Оуэном, попадают под странноватое, демоническое притягательность этого немногословного и харизматичного человека с внимательными серо-зеленоватыми очами. Хваткий, пристальный и чуток печальный взор мистера Оуэна принуждает его собеседников трепетать — но только в 1-ые минутки интервью. Рафинированный британец, как он сам себя именует, весьма стремительно располагает к для себя и журналистов, и режиссеров, и, естественно, дам.
— Клайв, в крайнее время вы нарасхват — интервью за интервью. Обязано быть, это весьма утомляет.
— Не могу сетовать. (Улыбается.) Естественно, время от времени я тоскую: не в претензии, но заместо бесед хотелось бы рвануть с семьей в отпуск. Вообщем, это часть моей работы — и я принимаю ее даже с неким смирением.
— Это таковой контраст! Я о вашей магической, если можно так сказать, наружности и дискуссиях о смирении.
— Все в очах смотрящего. (Смеется.) Я себя воспринимаю смиренным и совсем лишенным… ну, чертовщинки, наверняка, которую мне приписывают, которую лицезреют во мне.
— Мне кажется, вы скромничаете.
— Нисколечко! (Улыбается.) По сути я просто весьма верно делю себя — собеседника в этом самом моменте и себя — актера, который выходит в свет софитов. Тогда да, я могу быть кем угодно.
— Можно ли сказать, что актерство у вас в крови? Что вы отыскали свое назначение?
— Мне трудно измерять свое дело таковыми категориями, но если попытаться… Я занимаюсь сиим всю сознательную жизнь. Начал еще в школе, даже не пробовал идти другим методом. Кажется, в тринадцать — да, конкретно! — я уже играл в молодежном театре. Сходу знал, что буду поступать лишь в театральную академию. Мне самому думается, что игра дается мне просто, будто бы и не надо ничего такого особенного созодать — но, естественно, в процессе обучения я наработал навык, вызнал секреты профессии.
В партнершах у Оуэна были самые прекрасные дамы нашего поколения. На фото — с Дженнифер ЭнистонКадр из кинофильма «Стоимость измены»
— Задам вопросец, который охото адресовать почти всем английским актерам. Театр либо кино?
— Охо-хо! (Смеется.) Мне постоянно чудилось, что с кино у меня только флирт, тогда как с театром — истинное чувство. Я начинал с театра, и это моя 1-ая любовь, естественно. Пару раз, переживая 1-ые беды в кино, получая оборотную связь в виде твердой, а время от времени и беспощадной критики, я сбегал в театр, где был полностью счастлив. Помню, в самом начале собственной карьеры, когда я был еще неопытным, неоперившимся юнцом, мне прилетело от публики и знатоков за драму «Закрой мои глаза». Со мной работал величавый Алан Рикман, и его талант вполне превзошел мои умеренные возможности. Все хвалили только Алана, а про мою игру откликались… выскажемся так, наиболее чем сдержанно. Будучи чувствительным и обидчивым, я болезненно отреагировал на провал и практически два года не ворачивался к камере, проводя все свое время на подмостках и на сцене.
— Что принудило вас возвратиться в киноиндустрию?
— Любопытство, рвение к тестам и постепенное взросление. Я сообразил, что приглянуться всем и любому — не попросту мистическая задачка, это жаль, несуразно и недостойно желаний. И понимаете, как я принял такую действительность — да, я никогда не смогу угождать всем и любому, и это непревзойденно, — на меня практически посыпались предложения прямо как из рога обилия. И вот где-то до конца 90-х я снимался, снимался, снимался — не скажу, что там было что-то выдающееся, но я просто погрузился в работу. И выгреб к нулевым полностью удовлетворенный собой. Сначала был взволнованным и испуганным, а потом задал вопрос себя: «Клайв, ну что самое ужасное с тобой может случиться, если ты вернешься на экраны? Да, будет плохо, опять будешь ощущать себя плохим. Но это уже не в первый раз. Был плохим ранее — вспомню, каково это». (Улыбается.)
— Клайв, я понимаю, что конкретно в этот период вы познакомились с женой…
— Да, мы повстречались с Сарой (Сара Джейн Фентон, супруга актера. — Прим. авт.) именно в этот момент, но не на площадке, а в моем родном театре «Янг-Вик». Говорю же, невзирая на успехи в синематографе, театр — моя любовь, и он подарил мне любовь. Что символично, мы оба игрались в постановке «Ромео и Джульетта» Шекспира. Угадайте, кто кем был. (Улыбается.)
— Вы вкупе уже 20 5 лет. Это, скажем прямо, весьма большая уникальность — при этом не только лишь для актеров, у каких из-за специфичности профессии нередко случаются трудности со размеренными отношениями, а совершенно уникальность. Поведайте, пожалуйста, в чем секрет?
— Да нет никакого секрета. Меня ставят в тупик такие вопросцы. Я просто люблю Сару. Естественно, все эти «просто» бесят, но у нас все вправду выходит весьма естественно, все идет как идет. Она же актриса, но оставила профессию ради воспитания дочек — у нас их две. Когда я спрашивал, уверена ли супруга, что желает предназначить себя материнству, она ответила, дескать, не думай, что я чем-то жертвую, я делаю то, что желаю. Весьма радостно, что наши «желаю» совпадают. Видимо, вот он, секрет.
Клайв Оуэн женат на Саре-Джейн Фентон уже 25 лет, пара воспитывает 2-ух дочерейФото: RexFeatures/Fotodom.ru
— Неуж-то жена никогда не ревновала вас? Все таки в партнершах у вас были самые прекрасные дамы нашего поколения — Анджелина Джоли, Джулия Робертс, Натали Портман, Моника Белуччи.
— Сара понимает, что я никогда не уйду от моих девченок — от нее и Ханны с Евой. Мне даже неинтересно фантазировать о интрижке. (Улыбается.) Наверняка, специфичной прививкой от этого для меня стал поступок моего отца, который оставил нас с матерью и 4-мя братьями. Я все понимаю, не осуждаю никого — это жизнь, и она непростая, различная, непредсказуемая. Разламывать себя ради высшей цели, приносить жертву, класть себя на алтарь, пускай и домашний, — это не совершенно то счастье, о котором мы все мечтаем. Не сложилось. Но когда пришла моя пора создавать свою семью, я весьма отлично осознавал, что не желаю повторять судьбу моих родителей. Это не вариант для меня. Не могу сказать, что я воспретил для себя мыслить о изменах, укрыл внутри себя это глубоко — нет, просто эта история не про меня. А что касается моей работы со всеми красивыми дамами… Понимаете, в один прекрасный момент Анджелина Джоли произнесла мне, что я весьма сексапильный…
— И что вы ответили?
— Хохотал минут 5 попорядку. Признаться, меня весьма беспокоит, когда агенты приносят все эти рейтинги с титулами «Самый сексапильный мужик» и прочее, и прочее. Понимаю-понимаю, все эти отговорки кажутся позерством, показательной скромностью, рисовкой. Вроде бы для вас показать, что я искренен в этом вопросце? Не считаю себя каким-то особым снаружи. Быть может, поэтому меня никто никогда не «женил» в прессе.
— Кто показал для вас пример безупречного семьянина?
— Отчим, который и вырастил всех нас. Он был обычным мужиком, работящим, весьма хорошим, весьма любящим. Благодаря ему я понимаю, что таковой комфорт, очаг. Они с матерью смогли смягчить для нас все эти страхи развода, которые так ранят малышей.
— Мать и отчим, разумеется, были не против того, что вы избрали себе профессию актера?
— В Британии актерство — это не то, что актерство в Голливуде, осознаете? Тут все куда наименее рискованно, наиболее расслабленно и размеренно. На первом месте театр. Нет обезумевшой гонки за гонорарами, все, что делается, приближено к чистому искусству, нет сборочного потока, потока, в который ты, так либо по другому, попадаешь, становясь частью «фабрики грез». Поэтому мои предки не волновались обо мне, поддерживали и благословляли. (Улыбается.)
— Вы — одна из тех принципных английских звезд, верных собственному отечеству и не переезжающих в Голливуд, невзирая на то, что вы часто снимаетесь там. Почему?
— Не весьма люблю суету. (Улыбается.) Даже за высочайшим забором дома не спрятаться от нее, как мне кажется. Вся атмосфера там пропитана… не могу подобрать верного слова. Я люблю американских режиссеров, с наслаждением снимаюсь в американских картинах, в конце концов популярность ко мне пришла конкретно благодаря работе в их. Но жить в Лос-Анджелесе я не желаю, мне дорог наш с Сарой и девченками дом.
— Желаю спросить у вас о критике снова. Разумеется, у вас сложные с ней дела. До сего времени болезненно переживаете беды?
— Мне помогает то, что на данный момент я стараюсь выбирать проекты так, чтоб пореже сталкиваться с критикой. Но да, мне вправду трудно выносить, когда меня разносят в пух и останки. Правда, я научился с сиим работать. Помню, одно время меня упрекали из-за голоса — гласили, что он очень однообразный. Умопомрачительно, но мне было что ответить на эту претензию. Я осознаю, что на сцене делаю не настолько не мало движений, как хотелось бы неким. Даю не достаточно чувств. Не много «играю» голосом. Но я уверен, что эмоции в актерской игре переоценены: для меня куда важнее эффект присутствия. Все свои силы для общения с аудиторией я вкладываю во взор. Актер может почти все, если не все, сказать очами. Поэтому я обожаю немые киноленты и желал бы быть артистом в то время.
"Доктор Джон Тэккери стал для меня {живым}. Он непростой, не черно-белоснежный, многогранный. Он не обычный герой телесериала, в его нраве столько цветов – это был реальный вызов для меня как для актера"Кадр из телесериала «Поликлиника Никербокер»
—…А в итоге стали актером телесериала. Понимаю, что вы когда-то зарекались от роли в таковых проектах.
— Тогда, когда я произносил этот зарок, я был глуповатым и доверчивым юнцом. (Улыбается.) Сейчас я понимаю: принципиально свойство, а не формат. И «Поликлиника Никербокер» оказалась для меня реальным подарком. Я зажегся нравом собственного персонажа, доктор Джон Тэккери стал для меня {живым}. Он непростой, не черно-белоснежный, многогранный. Он не обычный герой телесериала, в его нраве столько цветов — это был реальный вызов для меня как для актера.
— Что было самым сложным в процессе работы?
— Вы изумитесь, но… кататься на велике!
— Вы же велосипедист?
— Конкретно! И мне было весьма тяжело создать вид, что мой герой не умеет этого. Стивену Содербергу, режиссеру, чудилось принципиальным снять этот эпизод: он присваивал такому суровому, темному, сложному медику Тэккери мальчишества и озорства.
— А вы, к слову, могли бы именовать себя озорным?
— Быстрее да, чем нет. Понимаю, что мой образ совсем не соотносится с озорством, но на то он и образ.
— Клайв, вы — пользующийся популярностью актер, примерный семьянин и, как мы узнали, озорной человек. Что делает вас счастливым? Что зажигает вас, побуждает и дает силы двигаться вперед?
— Я счастлив, когда вижу собственных девченок счастливыми. Это не лукавство. Никогда не задумывался ранее, что могу чувствовать экстаз и упоение просто поэтому, что родные здоровы и довольны. Наверняка, это очередной секрет нашего союза с Сарой. Испытываю просто непередаваемое чувство счастья, когда мы все вкупе!
С Моникой Беллуччи в кинофильме "Пристрели их"Фото: кадр из кинофильма
— Чем вы живете, когда вы отдыхаете от работы?
— Я тот еще массовик-затейник. До этого всего стараюсь отоспаться, чтоб быть в ресурсе и иметь возможность осознанно проводить время с супругой и девченками. Потом организую походы, рыбалки. Желаю как-нибудь вывезти малышей на футбольный матч. Не стоит удивляться. (Смеется.) Я большенный фанат британского футбола, стараюсь не пропускать трансляции даже тогда, когда плотно занят на съемках. А уж во время каникул просто обожаю поболеть за возлюбленную команду. Еще могу побыть нянькой не только лишь для собственных малышек, да и для знакомых ребят. Мне уютно с детками, я нахожу в их столько мудрости и доброты! Это заряжает, дает силы двигаться далее, развиваться.
— Клайв, вы общепризнанный мастер, звезда. И все еще не угасло желание развиваться?
— Актерская профессия — это ремесло, что бы ни гласили возвышенные идеалисты. Иногда это адский труд, и ты просто должен повсевременно кидать вызов себе, ставить новейшие цели, созидать горизонт событий, не посиживать на месте, ждя, что твоя слава будет озарять для тебя путь до конца дней. Как досадно бы это не звучало, я лицезрел почти всех коллег, которые веруют в нескончаемую популярность, в награды былых лет — к огорчению, все это иллюзии, и почти все весьма болезненно с ними расстаются.
— Есть ли какие-то всепригодные советы юным людям, которые грезят о карьере актера?
— Я в один прекрасный момент заклялся не давать никому никаких советов. Никогда. У всякого собственный путь. Могу только пожелать на нем фортуны.
Источник: