Как меня воспринимали за грузинку в Тбилиси и Казбеги | статьи на pegast-tur

Реклама

Сентябрь и октябрь в крайние годы были самыми пригодными месяцами для поездки в Грузию, но на данный момент она нам недосягаема – и тем, кто обещал обязательно возвратиться в эти доброжелательные края, и тем, кто собирался туда отправиться в первый раз. Поддержим надежду на будущие поездки и оживим наши мемуары при помощи зарисовок из книжки «Южные помидоры».

– Ты грузинка?

– Нет.

– Почему?

– Гамарджоба! – гласит мне дама из местного продуктового магазина, прерывая наш философский разговор с Жорой, владельцем крохотной квартиры, которую мы снимаем в Казбеги. Я теряюсь и отвечаю ей «здрасте», она смущается и смеется, машет руками, дает осознать, что и она приняла меня за грузинку.

Мелкие армянские бабушки молвят со мной нежно и постоянно на армянском, греки здороваются, провожают и удивляются, когда я не понимаю их языка. Вот и сейчас я опять оказываюсь дома. Мне отлично оттого, что всюду меня держат за свою, мне нравится быть похожей на этих людей с открытым сердечком, людей с жарким характером и гулкими словами во рту.

Жора хмурится и просит признаться, что я грузинка, с надеждой смотрин на моего спутника Н., может, хотя бы он, из мужской солидарности, скажет правду. Ведь всем совсем ясно, что у меня грузинские корешки и я совершенно не попросту так приехала – кровь позвала домой.

Мы покупаем в магазине у Маринэ четверть круга сулугуни и пастилу. Пастила раскатана в тончайший прозрачный лист, сладкая и кислая сразу, отрываем от нее кусочки, угощаем друг дружку.

* * *

Тут, в Казбеги, мои волосы завились крепче прежнего. Нос опять ощутил себя дома и сейчас шумно вдыхает воздух у примыкающей горы. Мы стоим на грузинской земле. Окружающие пейзажи будто бы фотообои из русских хрущевок – дальние, ненастоящие, и для тебя постоянно неудобно на их глядеть. С той только различием, что от стенки охото отвернуться, а эти горы нужно свернуть в рулоны и везде возить с собой, демонстрировать любому.

* * *

Поселок ожидал целую вечность, чтоб разразиться снегом. Срывался на дождик и ветра, а сейчас утомился и сдался. Томные снежные хлопья засыпают улицы, невзирая на это, в окнах нестерпимо светло, и через стекла видно, как величавый Казбек прячется в облаках. Стоит среди горной гряды и не помышляет о равнинах.

Если хочешь застать его голым, не укутанным в туманы и тучи, для тебя придется пробудиться ранее прежнего, дождаться рассвета и ухватить миг пробуждения горы. Казбек раскрывается не любому, но, встретившись с ним в один прекрасный момент, ты не сможешь его бросить.

Мы не двигаемся с места, пьем жаркий чай, не покидаем комнату. Когда с чаем покончено, я завожу разговор.

* * *

Грузия таковая, какой я ее представляла, какой желала созидать. Скотины тут похожи на мамонтов, с разной степенью курчавости. Одни не хотят выращивать шерсть и зябнут на горном воздухе, остальные будто бы укутаны меховыми одеялами и наверное дразнят замерзших. Да и те, и остальные прогуливаются по улице царицами.


* * *

Над поселком, на верхушке горы в деревне Гергети, из томных стесанных камешков построена церковь Святой Троицы. Это не аттракцион для туристов, это пространство, где юные служки держат свечки, пространство, где проходят ритуалы и произносятся молитвы. Я не понимаю, жгут ли тут ладан, но в воздухе пахнет кое-чем густым и сладким.

А еще около церкви привязан баран. Жует травку, глядит на прохожих.

В церкви пылает печка, у церкви баран. Всходит солнце и греет нам головы.

* * *

С утра, опосля завтрака, нас ожидает дорога. Мы заблаговременно мало утомились и уже сидим в общем холле, ждем машинку. Двери примыкающих квартир открыты, и кое-где в глубине комнат играет радиоприемник. Глас в приемнике грохочет, надрываясь гитарным боем, и занимает наши мысли.

Тут все происходит так, как обязано происходить постоянно. С утра ты пьешь жаркий чай, не вынимая раскаленной ложки из стакана, из всех окон разом для тебя видны горы и кое-где рядом поет Высоцкий.

Ты делаешься спокоен и счастлив, тихонечко подпеваешь.

* * *

– Ты откуда?

– Мы из Петербурга приехали.

– И что, у тебя там скотины нету?

– Нет.

– И баран нет?

– Нет.

– Плохо.

По дороге из Казбеги мы повстречали чабана и отару. Далее от проезжего пути, через поле и изгородь пасутся овцы с ягнятами, мы идем их глядеть.

– У вас тут весьма прекрасно, таковой простор.

– А у тебя там земля есть?

– У нас есть парки, маленькие, можно в их посидеть.

– Плохо.

Он ловит крошечного барашка и дает мне его подержать, ягненок неспокойный и жаркий, у него стучит сердечко, он глядит на меня большенными очами. Я держу его крепче, чтоб успокоился и уже не содрогался.

Отара далековато не уходит, ожидает. Чабан гласит, что им пора, овцам горячо под солнцем и деньком они отдыхают в тени. Я отпускаю ягненка, но он уже не удирает, остается около меня.

– Куда сейчас поедешь?

– Вечерком будем в Тбилиси.

– Приезжай лучше сюда, тут отлично.

* * *

Через Тбилиси, через глубину и бесконечность улиц, по правой стороне Цинамдзгвришвили лежит дорога на тбилисский рынок, рынок, обеспеченный сырами и фруктами. Тут разделывают парное мясо, держат карпов в глубочайших аквариумах и выпекают хлеб.

Посреди нескончаемых лотков под открытым небом и киосков среди каменных стенок хранятся стеклянные бутыли с кахетинским маслом. Масло это пахнет неплохим ужином, пахнет помидоровым салатом с грецкими орешками и радушием родного дома. Незначительно этого масла мы увозим с собой. Чтоб опосля, оставив сзади дорогу и совершенно забыв о пути, открыть небольшую пахнущую склянку и приготовить обед.

* * *

Во вторник, на барахолке под Сухим мостом, Мака Джмбути отыскала книжку. Вечерком она окончила все дела, уложила спать малышей и принялась за чтение. В ее руках ломкими твердыми листами рассыпалась кулинарная книжка Барбаре Джорджадзе.

Странички сохранили старенькое грузинское наречие, почти все слова приходилось разбирать подольше положенного, но Мака желала знать, чем заедали светские беседы пару веков вспять.

Пройдет несколько месяцев, и в Тбилиси наступит декабрь. В том декабре раскроется маленький домашний ресторан, племянник Маки, Андро, станет ей во всем помогать. Они будут готовить лимонады из огурца и тархуна, варить черешневый суп, поджарить хачапури и печь кучмачи, старенькые рецепты из утерянной до этого книжки опять будут звучать на кухне.

В «Барбарестане», так они назовут ресторан, будет много гостей, мы тоже окажемся в числе их. Все попробуем, будем длительно благодарить и длительно прощаться.

В Тбилиси пойдет дождик.

* * *

Мне снятся киноленты про маму Грузию. Мы гуляем по виноградникам Кахетии, срывая юные грозди. Осторожно, чуть касаясь босоногий ногой, трогаем бурлящее море Батуми. Опять бродим по старенькым улицам Тбилиси. Мы узнаем любой дом, знаем переулки и буквально помним, где брать пастилу. Мы никогда не были тут до этого, мы никогда не уезжали отсюда.

Мы познакомились с Грузией, чуть отведав Казбеги, попробовав его вприкуску с мчади и саперави. Мы непременно вернемся, сейчас уже в Сванетию и Тбилиси, а сейчас мы уезжаем и просто мало тоскуем, но знаем, что так и обязано быть.

Интересное

Добавить комментарий